Модест Петрович Мусоргский принадлежал к плеяде деятелей русской культуры, выдвинувшейся в 60-е годы прошлого столетия рядом с Чернышевским и Добролюбовым, Некрасовым и Салтыковым-Щедриным. Он входил в знаменитый кружок Балакирева, известный в летописях истории музыки под названием «Могучая кучка», где его товарищами были Бородин, Кюи и Римский-Корсаков. «Кучкисты» выступали продолжателями дела Глинки, и Мусоргский явился среди них самым смелым новатором, самым горячим приверженцем демократических идей.
Композитор отчетливо сознавал громадность задач, вставших перед русским искусством. Он с великим удовлетворением отмечал, что «музыканты становятся членами человеческих обществ», его мысль все время обращается к действительности: «Жизнь, где бы она ни сказалась; правда, как бы ни была солона; смелая искренняя речь к людям ? bout portent (в упор) – вот моя закваска, вот чего хочу и вот в чем боялся бы промахнуться. Так меня кто-то толкает и таким пребуду».
В этих словах весь Мусоргский – страстный, честный и высоко-принципиальный художник, смело прокладывавший путь в неизведанные области искусства. «Сколько невиданных, неслыханных миров и жизней открывается! – писал он одному из друзей. – Какие все заманчивые, влекущие к уразумению их и к обладанию ими! Трудны достижению, боязно подступиться к ним, но когда подступишь – откуда дерзость берется! – и хорошо тогда бывает».
Стремясь вперед, Мусоргский думал прежде всего о новизне жизненного содержания: «мысли живые подайте, живую беседу с людьми ведите, какой бы сюжет вы не избрали для беседы с ними!». И он, действительно, вел со своими слушателями проникновенную беседу, сохранившую свое значение и для нашего времени.
Мусоргский решал художественные задачи в духе своей эпохи. Как никто другой, он постиг душу народа и воплотил в музыке ее тревоги и радости. В романсах и песнях он нарисовал замечательные картины народной жизни. В операх – выступает певцом народного горя и богатырской силы, творящей чудеса в часы исторических испытаний. Мусоргский достиг несравненного мастерства в воплощении тончайших душевных переживаний, и лишь немногие композиторы могут сравниться с ним по мастерству психологического анализа. Он мечтал о музыке, которая должна была стать «воспроизведением человеческой речи во всех тончайших изгибах» и при том «художественной, высокохудожественной». Это сочетается у него с большими историческими и социальными обобщениями, с той удивительной хваткой жизненного материала, которая отличает его сочинения – прежде всего – «Бориса Годунова» и «Хованщину».
«Крест на себя наложил я, — говорил композитор, — и с поднятой головой, бодро и весело пойду против всяких, к светлой, сильной, праведной цели, к настоящему искусству, любящему человека, живущего его отрадой, его горем и страдой». Это благородное стремление привело к желанной цели: в лице Мусоргского мы чтим не только одного из величайших композиторов мира, но и демократа, народолюбца, борца за высокие гуманистические идеалы.
Автор статьи – И. Мартынов.